Читать интересную книгу Своих не бьют - Владимир Слепченко

– Ну, тут смотреть особо не на что, – бросил Кеша. – Единственное, дома прикольно подсвечены, – ткнул он рукой в вечернюю темноту, разукрашенную разноцветными огнями иллюминации на высоких прямоугольных зданиях.

Постояв пару минут, они свернули на Старый Арбат. Стас снова завертел во все стороны головой, разглядывая выложенные на уличные прилавки матрешки, шкатулки, меховые шапки, платки и другие сувениры.

– Классная шапочка, – остановился он, указывая рукой на пушистую ушанку. У нас такие на севере оленеводы носили. Интересно, сколько она стоит?

– Столько, сколько тебе и за месяц не заработать. Здесь все на иностранных буржуев рассчитано, пошли, – потащил Кеша друга дальше.

Они еще на несколько минут задержались, чтобы послушать поющего под гитару сатирические частушки молодого человека, в шляпу которого нет—нет да кто—нибудь бросал позвякивающую мелочь, а иногда и бумажные купюры.

– Эх, жаль, что ты не умеешь бренчать на гитаре, – усмехнулся Кеша, отходя от музыканта.

– Почему это тебе жаль? – удивился Стас.

– Да так. Мог бы так же как и он играть, – кивнул Кеша в ту сторону, откуда доносилась музыка и пение. – А я бы отплясывал со шляпой в руках. Думаю, поэффективней было бы, чем тыкать в людей листовками.

– Да ну тебя, – махнул рукой Стас. – Вечно ты со своими прожектами. Вот если бы чего дельное предложил. А то если бы да кабы.

– Чего тебе не нравится? Думаешь, великие идеи по—другому рождались? Нет, именно так. Какому—нибудь нищему гению раз, пришел в голову какой—то бред. Бред, естественно, с точки зрения обывателя. А он возьми, да воплоти его в жизнь. Все потом ходят, раскрыв рты, да восхваляют, возносят до небес, благодарят того, кого еще недавно считали полудурком.

– Но, то ж гении, – отмахнулся Стас.

– А ты что ж, считаешь, что мы не гении? – возмутился Кеша и замолчал.

– Ну, ты, может, и гений, – примирительно ответил Стас.

– И ты гений, – только, видать, из тебя хорошенько веру в это подвыбили. Ничего, ты с правильным человеком дружбу водишь. Исправим, – самоуверенно заявил Кеша, сильно хлопнув друга по плечу.

Они, молча, думая каждый о своем, прошли мимо художников, стоявших напротив своих картин и потягивающих винцо из пластиковых стаканчиков. Они искоса поглядывали на проходящую публику, и в их глазах читалась неуверенная надежда: – Может, купят? Затем друзья на пару минут остановились у старого деревянного домика величайшего из поэтов Пушкина, а потом вышли к монументальному зданию МИДа.

– Вот, если будешь хорошо учиться и слушать умных людей, – сказал Кеша, – возможно, когда—нибудь станешь министром иностранных дел. А то переводчиком… выше надо метить, братан.

Стас задрал вверх голову и смотрел на прокалывающее острым шпилем небо здание, горящее в ночи яркими желтыми огнями.

«А что? – задумался Стас. – Может Кеша и прав. Почему бы не метить сюда? Кто знает, куда пресловутая кривая выведет».

– Ладно, погнали домой, министр. А то время уже позднее, да и мороз крепчает, – поторопил Кеша, вырывая Стаса из задумчивости. – Как тебе прогулка?

– Супер! Спасибо, Кеш, – поблагодарил Стас. – За несколько часов я столько всего увидел вживую и узнал нового. Картинки хоть и бывают красивыми, но они не в силах передать величия и масштаба оригиналов.

13

Следующим утром Стас застал Кешу в отличном настроении.

– Ты чего такой веселый? – спросил он у друга, поеживаясь от холода.

– Ты ща тоже веселым станешь, – ответил Кеша, пуская в утреннюю темноту струйку пара изо рта. – Отгадай, кто мне вчера вечером звонил?

– Да откуда я знаю?!

– А ты фантазию подключи.

– Ну… Звезда что ли?

– Сам ты звезда. Звонила некая Светлана Федоровна. Женщина из администрации президента.

Стас с подозрением посмотрел на кажущегося серьезным Кешу.

– И чего она хотела?

– Да вот, зовут нас на работу. Тебя в министерство иностранных дел. Для начала предлагают должность зам министра, а меня в министерство здравоохранения на такое же место.

– А… понятно! – улыбнулся Стас розыгрышу друга. – А если серьезно?

– Если серьезно, конечно, менее интересно. Звонила та тетка из торгового центра на Новослободской…

– И что? Что она сказала? – перебил его Стас.

– То, что завтра и в воскресенье тебе придется потрудиться. Ждут к десяти утра.

– Ура! – крикнул Стас, и оторвал Кешу от земли, заскользив ногами по раскатанному льду.

– Поставь на место! – успел крикнуть Кеша, заваливаясь на поскользнувшегося Стаса. В тот же миг ребята оказались на снегу.

– Башка цела?

– Да вроде бы, – поднимаясь с земли и трогая голову, ответил Стас.

– Это радует. А то последние мозги бы выбило. Так и ходил бы всю жизнь, улыбаясь, – изобразил Кеша юродивого, встав на ноги.

– Слушай, Кеш, – вдруг заволновался Стас. – Ты говоришь завтра в десять утра. А завтра же суббота, мы учимся.

– Расслабься. Завтра мы не учимся, в школе субботник. Или ты забыл? Так что можно забить.

– Елена же потом возбухать начнет, почему я не пришел.

– Не начнет. Думаю, ее не будет. По крайней мере, несколько лет я ее на субботниках не наблюдал. А я за тебя отмечусь.

Друзья остановились на школьном крыльце, по которому поднимались раскрасневшиеся от мороза школьники. Стас стряхнул с себя налипший снег, и они с Кешей вошли в здание навстречу новому учебному дню.

После третьего урока Кеша сказал Стасу, что пойдет домой.

– Почему? – поинтересовался Стас.

– Да ты знаешь, Ангелина Степановна так вдохновенно сегодня отрывок из Гриновских «Алых парусов» читала, что я заслушался, и мне стало немного стыдно. Смотрю на нее, и кажется мне, что стоит она помолодевшая на до блеска отдраенной палубе «Секрета». Волосы ее по ветру развевает морской бриз. Глаза горят. Солнце пробивается через алые паруса. И так здорово стало на душе. Мне даже показалось, что если мы встанем всем классом и выйдем, она даже не заметит.

– Да, Ангелина Степановна без ума от своей литературы. А из—за чего тебе стыдно—то стало?

– Да я, видишь ли, не прочел книгу.

– Да ты много чего не читал да и что с того? – удивился Стас.

– А вот Грин меня зацепил. Что—то есть в нем такое… сказочное и настоящее одновременно. Ну, в общем, то, как должно быть на самом деле. Не знаю, как объяснить. Побегу читать. Так что сегодня я не доступен, пока, – пожал Кеша на прощание другу руку.

После последнего урока Стас вышел из класса вместе с Таней.

– А куда Кеша делся? – спросила она.

– Домой ушел, решил немного отдохнуть от школы.

– Ясненько.

Тут Стас вспомнил, что как—то предлагал Тане поболтать на английском. Кеши рядом нет, спешить некуда, поэтому он набрался смелости и обратился к Тане:

– Тань, если хочешь, можем пройтись немного.

Девушка вопросительно посмотрела на него. Стас засмущался и тут же, запинаясь, начал оправдываться.

– Да я это… имел в виду попрактиковать английский.

– Ой, здорово как! – обрадовалась она.

Стас накинул свою куртку, а потом помог Тане одеть лиловое пуховое пальто. Они вышли на улицу, где сторож дядя Коля, одетый в синий фартук поверх свитера и ушанку, вооруженный метлой разгонял толпу школьников, обстреливающих выходящих из здания снежками.

– Вот сейчас я вас так да раз эдак! – кидался он на гогочущих ребят, держа в руке метлу, словно боевое копье и целясь в очередную жертву.

Стас с Таней проскочили мимо него невредимыми и неторопливо побрели вдоль дороги, по обочине которой стояли рослые ветвистые тополя, густо покрытые белым снежным мехом. Когда мимо проезжал грузовик или автобус, сотрясая воздух, деревья щедро делились с ребятами снегом, который так и норовил попасть за шиворот. Таня потуже затянула белый шерстяной шарф, а Стас до конца застегнул молнию и накинул капюшон. Разговор завязался сам собой. Они перешли на английский и обсудили, кажется все, начиная с дяди Коли и заканчивая проблемой всемирного потепления. Но вот неожиданно Таня остановилась перед четырнадцатиэтажным домом из желтого кирпича.

– Ну вот, – переходя на русский, сказала она, – я и дома. – Стас, скажи, а как тебе Москва, нравится?

– Конечно! – не раздумывая, ответил Стас. – Самый большой и красивый город на свете.

– А ты не скучаешь по тому месту, откуда приехал?

– Ну, вообще—то есть немного. Ведь я там вырос, как не скучать. Наш городок полная противоположность Москвы. Здесь тысячи домов, там всего лишь несколько десятков, да и то четырехэтажных. Здесь жизнь не останавливается не на секунду, даже ночью. Там она и днем никуда не торопится. У всего четкий, размеренный ритм и порядок. Сегодня известно, что будет завтра, послезавтра, через несколько лет. Если, конечно, не произойдет какой—нибудь апокалипсис. А здесь все кружится, вертится, – сделал резкое круговое движение правой рукой Стас, добавляя эмоций к своим словам. – По правде говоря, у меня и скучать—то времени особо нет. Вечером перед сном только вспомню прошлую жизнь, как через минуту уже вижу сны. В них я частенько переношусь в свой военный городок, – задумчиво ответил Стас.